«Мы уходим на войну»

Саблина Зинаида Александровна

Накануне.
Секретарь В.М. Молотова. Еще в конце тридцатых годов мы все, даже молодые и неискушенные, чувствовали, что обстановка вокруг нашей страны становится тревожной. Достаточно было взглянуть на географическую карту и было видно, что наши границы все более и более окружают враждебные силы. Помнится мы, студенты, горячо обсуждали это и в волнении даже доходили до слез. Приход к власти в Германии фашистской клики Гитлера, завоевание фашистами близко расположенных к нам стран Европы, войны и победы немецких войск в других районах мира не могли не тревожить советских людей. Беспокойство усиливалось неожиданными и не ординарными действиями правительства, которые могли быть объяснены только серьезностью обстановки.

В те годы среди моих знакомых (друг моего друга) был студент-физик Володя П. Я была знакома со всей его семьей, т.к. мы вместе отдыхали в одном из селений на черноморском побережье в Абхазии. Его отец, профессор русского языка и литературы, воспитал своих детей в лучших традициях старых русских интеллигентов, в том числе, они самостоятельно изучали и хорошо знали иностранные языки. Далее, по рассказам знакомых, дело обстояло так: Володю однажды пригласили, по-моему, в ЦК ВКП/б и предложили ему, только-что закончившему технический ВУЗ, пойти работать, по его выбору, в Наркомат иностранных дел или Внутренних дел (НКВД). Володя резонно ответил, что хотел бы работать по специальности. Ему вежливо объяснили, что сейчас туда нужны молодые кадры и ему как комсомольцу, владеющему иностранными языками предлагают откликнуться на эту необходимость. Подумав, Володя ответил, что если это необходимо, тогда уж лучше в Наркомат иностранных дел. Так он и попал непосредственно в секретариат к В.М. Молотову и стал одним из его секретарей. Далее события развивались с неуловимой быстротой. Уже через несколько месяцев работы в Наркоминделе Володя стал там уважаемым человеком - его ценил Молотов за высокую культуру, добросовестность и знания. Кроме него Володя часто виделся и с И.В. Сталиным. Сталин и Молотов, а с ними и их сотрудники, работали до поздней ночи. Часто, после работы, Сталин заходил за Молотовым и приглашал его пойти посмотреть кинофильм, а тот звал с собой и своего секретаря (Сталин даже ласково называл Володю «Павленок»). Также быстро и неожиданно Володя П. попал в состав советского посольства, которое спешно собиралось в Германию. Сборы были такими срочными, что вновь назначенный секретарь этого посольства сложил в чемодан еще не досохшее белье. Его и других новичков в дипломатии спешно проконсультировали о правилах поведения при международных контактах и выдали им соответствующую одежду. Все это происходило в такой спешке из-за напряженности обстановки и неожиданности принятых решений. Отец Володи профессор П., со своей стороны старался подготовить сына к важной миссии, предостерегая его в отношении Рибентропа - «он Херсонский помещик, ему нельзя верить ни в чем, что относится к нашей стране»- говорил профессор. Все это свалилось на нового дипломата, как снег на голову. В Берлине, на приеме у Гитлера, когда происходило представление посольства и подошла очередь секретаря - Гитлер при приветствии его щелкнул каблуками, и Володя оказался в затруднении - немного помедлив, он тоже щелкнул, но, в последствии, ему объяснили, что это делают только военные. Несмотря на всю поспешность мероприятия, наше посольство выполнило свою задачу: с Германией был заключен «Пакт о ненападении», что дало нашей стране, хотя и очень небольшую, но необходимую отсрочку для серьезной подготовки. Замечу, что Володя П. еще долгие годы успешно работал в Наркоминделе, участвовал и в других важных переговорах руководства страны при обсуждении с представителями союзников хода и завершения войны. Как известно, пакт о ненападении заключенный с СССР, не послужил препятствием для фашистской Германии в осуществлении давно задуманных планов.

22-го июня 1941г. В.М.Молотов с волнением обратился по радио к народу СССР с сообщением о внезапном вероломном нападении Германии на нашу страну и начале военных действий по всей западной границе и на севере. К началу войны я уже закончила ВУЗ (МНИ им. Губкина) и второй год работала в научно-исследовательском институте (ЦИАТиМ), где в 1940г. поступила в аспирантуру. В то же время меня избрали секретарем комсомольской организации института.

Если завтра война. Надо заметить, что все эти годы (на моей памяти уже с начала 30-х годов) в СССР большой популярностью пользовалась хорошо организованная спортивно-физическая и военно-прикладная подготовка всего населения, особенно молодежи. Действовал комплекс « Готов к труду и обороне» - «ГТО» двух ступеней. Значок ГТО, особенно «золотой», 2-ой ступени, был престижным, и каждый мог сдать нормы, соответствующие его возрасту, на стадионах, в Центральном парке культуры и отдыха, на своем предприятии. С не меньшим интересом тренировались и в стрельбе из малокалиберной винтовки - сдавали нормы и получали значок «Ворошиловский стрелок». Помню, в нашем ВУЗ-е в этом с одинаковым рвением участвовали и студенты и профессора. В стране действенно работали организации, ОСОАВИАХИМа», которые готовили население к противовоздушной и противохимической обороне, существовали санитарные дружины, можно было научиться прыгать с парашютом - сначала с вышки в ЦПКиО, а потом и с самолета в специальных школах. Молодежь училась управлять автомобилем, поступали в летные школы, ходили в горы и получали, Значок альпиниста СССР» и др. (разумеется, все это делалось тогда бесплатно). Понятно, что и в комсомольских организациях на производстве, в учреждениях много внимания уделялось таким мероприятиям. В нашем НИИ комсомольская организация насчитывала в то время немногим более 70-ти человек - лаборанты, техники, мотористы и механики, рабочие и служащие, инженеры и научные работники. Коллектив был дружный и активный, все учились - в вечерних школах, институтах, технических кружках в НИИ, участвовали в различной самодеятельности. Особенно охотно занимались спортом: летом ездили коллективно на велосипедах в Сокольники, а зимой, в основном, занимались лыжами. На лыжные тренировки ходили даже вечером после работы - лыжня в Измайловском парке тогда освещалась фонарями. Помню, старательно подготовили и хорошо провели дальний лыжный поход с ночевкой в пути. Перед походом каждый участник должен был « находить» на лыжах определенный минимум километров. Походом руководил «командир», ему помогал «комиссар», участники были разбиты на взводы со своими командирами, были выделены санитары (с медицинскими сумками) и ремонтно-воспомогателное отделение (наши слесари) с запасными частями и инструментами. На ночлеге выпустили юмористический «Походный листок» Так мы жили до 22-го июня (фото: До войны).

И вот началась война! После выступления по радио В.М.Молотова в воскресенье, многие комсомольцы института, в том числе и я, не сговариваясь, приехали на место работы. В течение одного часа собрался почти весь наш актив. Мы взволнованно обсуждали произошедшее и предлагали срочные действия. Парни говорили о своих военных специальностях и готовились к армии в ближайшие дни, прощались со всеми, обещали писать, а девушки решили срочно повысить свою медицинскую подготовку на курсах и некоторые тут же заявили о своем желании пойти добровольцами на фронт. На следующий день, когда уже все были на местах, мы оформили коллективное заявление и я передала его в Райком ВЛКСМ. Заявление подписали восемь девушек различных специальностей, в том числе и я. В райкоме, приняв наше заявление, сказали, что нас вызовут. Шли первые напряженные дни войны. Сообщалось, что на границе повсеместно идут кровопролитные непрерывные бои. Наша комсомольская организация редела. Каждый день несколько парней уходили в армию - по мобилизации или добровольно. Ежедневно поступали различные задания из Райкома комсомола о выделении молодежи на строительство бомбоубежищ, оборонительных сооружений и др. Мы подбирали и отправляли добровольцев. И это происходило везде. Фашисты стремительно продвигались в глубь страны.

Карта мира. На что рассчитывал агрессор. Быстрое продвижение фашистских войск, большие потери в нашей армии и в территориях, казалось, повторяло то, что происходило до этого в других странах. Предвидело ли наше правительство такую трагическую возможность. Надо вспомнить, что делалось руководством нашей страны в предшествующие годы. Известно, что Советская Россия явилась «горькой пилюлей» для окружающего мира капитализма. Даже в ранние годы возникновения и жизни социалистического государства, с иным, чем существовал во всем мире общественным строем, мировой империализм и, объединившись, не смог задушить его еще на рассвете возникновения. Один из идеологов этого господствующего строя - Уинстон Черчилль, в красочной форме, призывал к этому: «Мы должны навсегда закрыть от взоров изумленного человечества перспективы сияющего нового мира»! - провозглашал он в одном из своих выступлений. Однако это не удалось ни объединенным силам Антанты, ни в последующих многочисленных попытках военного, экономического или дипломатического посягательства на существование и развитие нового государства, на которое с надеждой смотрели, и поддерживали его угнетенные слои населения во всем мире. Но намерения уничтожить нашу страну таились все последующие годы. В 1931 г. И.В.Сталин на совещании работников социалистического производства так определил положение и задачи Советской страны: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние за 10 лет - Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». И поставленная задача была выполнена ценою долголетних напряженных усилий всего народа, ценою постоянных ограничений в условиях его жизни. Это годы наших пятилеток, невиданных в мире темпов развития промышленности. По основным показателям тяжелой промышленности страна вышла на 2-е место в мире и имела все необходимое для производства любого вида промышленной продукции, включая оборонную. При этом неизбежно ограничивалось развитие производства товаров народного потребления. При нападении фашистской Германии на СССР это учитывалось агрессором. Фашистское руководство считало, что население нашей страны не поддержит свое коммунистическое правительство, и победа в этой войне будет легкой. Об этом на Нюрнбергском процессе суда над нацистскими руководителями один из них сказал, что начиная войну с СССР, они хорошо учли и рассчитали все главные факторы: вооружение, транспорт, ресурсы и др. но не предполагали такого сопротивления народа и поддержки им своего правительства:
« - Мы предвидели все, кроме особенностей этого народа- ».
В военной литературе имеется глубокий анализ первых потерь и поражений, нашей армии, ее первых успехов, а так же всего последующего хода этой небывалой войны. А пока - потери, поражения, подвиги и массовый героизм в армии, скорбь и общий духовный подъем народа, поток добровольцев на фронт и напряженный труд в тылу. Страна перестраивалась на военную жизнь.

Война уже реальность.
В Москве. Москва преображалась. На улицах не было прежнего оживления, не встречалось веселых, беззаботных лиц. Более опытные и предусмотрительные жители запасали соль, сахар, спички, керосин... С грустью смотрела я на эти закупки и очереди. На сердце было тяжело, будто каменной плитой сдавило грудь, и эта тяжесть не проходила потом до самого конца войны, до победы...

В госпиталь им. Бурденко, расположенный недалеко от нашего НИИ, стали поступать первые раненые с фронтов. Мы, девушки, еще работали- ждали вызова по заявлению, и после работы вечером ходили дежурить в госпиталь. Мы ухаживали за ранеными, применяя и укрепляя свои старые и новые знания, помогали персоналу госпиталя в различных работах. С утра мы снова были на рабочих местах. По решению правительства, Москва эвакуировала всех детей. Со станции Сортировочная» (близ нашего института) отправляли эшелоны матерей с малыми детьми. Мы помогали в этом. Взволнованные, встревоженные матери прижимали к себе истомленных жарой полураздетых малышей. Дети доверчиво шли к нам на руки, некоторые тут же засыпали. В этой картине было что-то от библейских сюжетов - спасение младенцев от царя Ирода... Эвакуировались заводы, предприятия, учреждения. Москва пустела... Моя старшая сестра с детьми и мамой эвакуировалась из Москвы с учреждением, где работала. При прощании она спросила меня - «когда на фронт?». Так мои родные были уверенны в моих действиях. Но вызова еще не было. Вскоре после отправки эшелонов с детьми, на станцию «Сортировочная» днем с большой высоты немецким самолетом была сброшена бомба. Было видно, как она летела сквозь светящиеся облака. Осколком поразило ребенка лет шести, ранило в голову. Обезумевшая мать, по чьей-то подсказке, понесла его на руках в наш институт, что бы там ему оказали помощь. Светлые золотистые колечки волос на голове мальчика были обагрены кровью, но он смотрел на окружающих и молчал. Из института вызвали санитарную машину и отправили его в больницу. Возможно, что фашистам стало известно об отправке эшелонов с детьми днем с этой станции и они намеренно организовали этот налет.

Вскоре начались и бомбардировки города. Ночами мы, с другими жильцами, дежурили на крышах домов, сбрасывали и тушили зажигательные бомбы. Особенно тягостным было впечатление от осветительных ракет, которые как бы подвешивались в небе в виде больших люстр и человек внизу чувствовал себя беззащитным под их мертвенным зловещим светом. На площади Революции молодой красноармеец демонстрировал зрителям огромную авиационную немецкую бомбу, сброшенную на центр города и не разорвавшуюся! Он давал пояснения собравшимся, что это немецкие рабочие, изготавливающие бомбы, помогают нам – « не дремают», как выразился он. Но многие бомбы разрывались...

С крыш домов, где мы дежурили, было видно зарево в различных концах города и в центре. Потом мы узнавали, что бомба попала в здание Большого театра, в дом ЦК ВКП/б на Старой площади, в большое здание на улице Никольской (в этом доме я в последствии жила, именно в той квартире, которая была восстановлена после прямого попадания бомбы). Разрывались авиабомбы так же в районах, где находились ранее заводы и крупные предприятия, сейчас уже переправленные в безопасные районы страны. Немецкие авиационные налеты вскоре стали уже систематическими. Ранним вечером девушки- красноармейцы проводили по улицам и устанавливали над Москвой огромные серебристые туши аэростатов заграждения. Вскоре объявлялась воздушная тревога- это не надолго появлялись немецкие самолеты- разведчики. Звучал сигнал сирены, и четкий голос Левитана объявлял: «Граждане! Воздушная тревога!» Все, кого этот сигнал заставал на улице, должны были уходить в убежища. Ими служили вестибюли станций метро, где все и устраивались, кто, как мог - на время тревоги (или уже до утра). А позже к ночи - вторая тревога и, волна за волной, прилетали вражеские бомбардировщики. Небо пересекалось лучами прожекторов и трассами снарядов зенитной артиллерии. Прожекторы с разных сторон скрещивали свои лучи в одной точке, где высвечивался в виде крестика вражеский самолет. В Москве говорили, что привезли из Ленинграда орудия корабельной артиллерии, которые успешно сбивают вражеские самолеты. Иногда это было видно и подстреленный самолет, теряя управление, скрывался из поля нашего зрения. Многие немецкие самолеты вообще не долетали до заданной цели и сбрасывали свой смертоносный груз, «на подступах к Москве», как говорилось в военных сводках. Позже я узнала, что таким местом были, в том числе, и деревни, где жили мои родственники - станция Апрелевка, Киевской железной дороги, и окрестные села (после войны я видела там многочисленные глубокие воронки). В селах тогда оставались только те, кто не был на фронте. Во время этих систематических бомбардировок Москвы, мы, девушки, все вечера и большую часть ночи проводили в госпитале, где раненых становилось все больше и больше. Кроме обычного ухода, мы также при тревогах помогали выносить их в подвальное бомбоубежище, а при отбоях - обратно в палаты и так дважды за вечер. Ближе к рассвету мы возвращались в институт и спали там до начала работы. К этому времени в нашей комсомольской организации осталось уже менее одной трети довоенного состава - все остальные ушли на фронт или на различные оборонные задания. А мы с возрастающим нетерпением ждали вызова по нашему заявлению.

Москва в опасности. Напряжение, появившееся с момента нападения врага на нашу страну, не ослабевало, а все более нарастало. Несмотря на самоотверженное сопротивление Советской армии, ее героизм, поддержку населения и отдельные значительные местные успехи, наши войска отступали, а фашисты рвались к намеченным ими жертвам - Москве и Ленинграду, которые в их планах обрекались на уничтожение. И в начале июля 1941 г. по радио прозвучало обращение И.В. Сталина к советскому народу. Во всех своих выступлениях, Сталин не применял красочных эмоциональных «ораторских» оборотов, каждое его слово имело конкретный смысл и назначение: все его выступления воспринимались слушателями полностью, как бы поглощались. Но это обращение он начал необычно, что уже говорило об исключительном значении момента: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К Вам обращаюсь я, друзья мои!..». В своем обращении И.Сталин призвал народ страны отрешиться от прежнего благодушия и понять, что дело идет «о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР»... «о том быть ли им свободными или впасть в порабощение». Страна должна немедленно перестроиться на военный лад, обеспечить армию и флот всем необходимым. Он призвал красноармейцев и краснофлотцев бесстрашно выполнить свой долг, а население - помогать им всем, чем возможно и подняться на народную, отечественную, войну - при вынужденном отходе нашей армии - не оставлять врагу ничего! Что можно - увозить, что нельзя - уничтожать. На занятых врагом территориях организовывать партизанские отряды, создавать невыносимые условия для оккупантов и их пособников. Кроме защиты своей страны, наша война является также освободительной для уже порабощенных фашистами стран Европы и в ней участвуют не только две армии, но и народы всех этих стран. В обращении И.В. Сталин указывал, что в стране создан Государственный Комитет Обороны, имеющий всю полноту власти для руководства необходимыми действиями. Оно заканчивалось словами - « Все силы народа на разгром врага!»… «Вперед за нашу победу!»
Это обращение вызвало новый патриотический подъем, новый приток добровольцев в армию. Создавалось народное ополчение из тех, кто мог держать в руках оружие, в городах, где возникала опасность вторжения врага, в том числе и в Москве. В отряды ополчения вступали люди всех профессий. Есть очень характерные кадры кинохроники того времени, где показана запись в московское народное ополчение (там я увидела среди получающих оружие знакомого мне в последствии редактора научного журнала Рябова). В это тревожное время к верующему населению обратилась и православная церковь.
В обращении тогдашнего главы православной церкви в России- митрополита Московского и Коломенского Сергия «К пастырям и пасомым христианской православной церкви», говорилось, что русскому народу не раз в его истории приходилось выдерживать подобные нашествия жестокого врага, но он находил в себе духовные силы встать на защиту отечества и хоть бы ценою неисчислимых жертв победить врага. Приводились слова заповеди Христовой о святой миссии защиты родины и любви к ней - « Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя»... При этом пояснялось, что речь идет о любой жертве в пользу отечества своих личных интересов. Служителей церкви митрополит призывал не остаться в стороне от событий и свято выполнять свой пастырский долг. И несколько позже митрополит Ленинградский Алексий (за литургией в московском храме) призывая верующих к борьбе, как это делали наши предки, приводил слова Александра Невского перед жестокой битвой с немецкими псами-рыцарями – «Не в силе Бог, а в правде». Эта вера в справедливость своих действий, любовь к Родине и стремление защитить ее независимость была, мощной движущей силой народа и его армии. Иерархи благословляли армию и народ на подвиги, в церквях читались молитвы о победе воинства. Духовный подъем народа, общий патриотический порыв и вера в праведность своего дела хорошо выражалась в кратком лозунге - « Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

Люди стремились на фронт и совершали жертвенные подвиги. А в тылу женщины на производстве и в деревнях заменяли воюющих мужчин... Все работали напряженно и с подъемом, некоторые выполняли за сутки несколько дневных норм, на производстве женщины осваивали новые необходимые профессии, заменяя мужей, служащие становились рабочими, у станков работали подростки и дети.

В деревнях всю крестьянскую работу выполняли женщины, дети и старики, а мужчин - инвалидов, (в том числе и новых, возвращавшихся уже с этой войны) ставили на работу руководителей, бригадиров, счетоводов и др. В дальних, « безопасных» республиках СССР местные жители принимали семьи, эвакуированные из «военных» районов, некоторые из них прибывали без всякого имущества, без необходимой одежды, без денег... Всех размещали, оказывали им помощь, а часто и кормили. Сообщалось о многочисленных случаях приема детей-сирот, потерявших родителей на войне или в пути. Были местные семьи - узбекские, таджикские и др., «усыновившие» во время войны по 10-15 детей-сирот. Одинокие дети даже сами разыскивали такие дома и спрашивали: «Здесь принимают детей», и их тоже принимали. Все, оставшиеся без родных дети, находили приют, питание и ласку в семьях, где и своих детей было много. Все учились, помогали в хозяйстве. Многие, повзрослев, оставались на своей второй родине.

Все военное поколение советских людей - поколение героев. Они совершали ежедневные не замечаемые подвиги, не требующие награды. Этой наградой послужила им потом Победа страны в войне. Это была общая неделимая награда народов Светского Союза!
А пока... Фашистские войска продолжали продвигаться к Москве. Столице угрожала реальная опасность. Москва переходила к ближней обороне...

Народный фронт.
В это время и поступил из райкома ВЛКСМ ответ по нашему заявлению. Нам сообщили, что нас приглашают на беседу в ЦК ВЛКСМ и предполагается направить нас на выполнение важного правительственного задания по защите Москвы. В назначенный день на эту беседу пришли трое из восьми девушек, подписавших первоначально заявление. Остальные, по различным причинам, пойти в армию уже не смогли.

Мы получаем назначения. На беседу в ЦК ВЛКСМ мы пришли трое: Шура Павличенко - техник-лаборант, Аня Соболева- библиотекарь, и я – инженер, аспирант. Там с нами беседовали, с каждым отдельно, сотрудники одного из Управлений НКВД. Со мной вела разговор обаятельная женщина, которая назвалась Зоей Ивановной Р. Высокая, статная, красивая, с ясным выразительным взглядом и лаконичной речью. Она не тратила слов даром, ее замечания были направлены, без околичностей, к сути дела (уже через много, много лет мне стало мне стало известно, что она являлась одной из опытных разведчиц, выполняла эту работу во многих странах и до войны и во время ее и после). Ухе в более зрелом возрасте, после демобилизации из Службы Внешней Разведки, она стала писателем и ее книги издавались под ее девичьей фамилией - Воскресенская (фото: к разделу «Мы получаем назначения»). Она кратко пояснила мне, что нас предполагают направить в войска НКВД на выполнение специального правительственного задания по усилению обороны Москвы, для чего и создаются особые подразделения из добровольцев, готовых служить в таких подразделениях на территориях, занятых врагом или находящихся в непосредственной опасности этого. Я поняла, что Москва уже относится к последним и что моя дальнейшая судьба зависит от мнения беседующего со мной сейчас сотрудника НКВД, поэтому я в своих ответах старалась, не отклоняясь от истины, подтвердить свое искреннее стремление служить защите родины на любом участке.

Как выяснилось позже и всем другим, кто был в этот день приглашен в ЦК ВЛКСМ, также была предложена служба в войсках НКВД в аналогичных подразделениях. Эти подразделения комплектовались только из добровольцев, преимущественно из коммунистов и комсомольцев. Тогда я, естественно, не могла, по своему скромному положению, иметь более подробную информацию и составить правильное представление о масштабах этого мероприятия. Больше я узнала об этом после того, как мне стали известны результаты беседы с моими подругами, а также, в последствии, после встреч с другими моими знакомыми и друзьями-спортсменами. Многие из них также служили в аналогичных подразделениях и успешно в них действовали. Это были и молодые комсомольцы со спортивной подготовкой «моего уровня» и известные спортсмены с мировыми именами. Обязательным было только добровольное стремление к подобным действиям. Так несколько позже, во время нашей специальной подготовки, я встретилась на учебном полигоне с одним из знаменитых в то время бегунов-стайеров братьев Знаменских - он шел на обед с ложкой за голенищем. Узнала я, в последствии и о службе в таких подразделениях многих известных лыжников, гимнастов, легкоатлетов. Уже после войны я встретилась с хорошо мне знакомым тренером по лыжам, Николаем Павловичем Слоновым, который вернулся из партизанского отряда с комплектом военных наград. Символично, что он - бывший офицер русской (царской) армии, который не воевал против Красной армии в 1917 г., не намеревался эмигрировать с белогвардейцами, принял новый общественный строй, а теперь добровольно и честно защищал свою родину-Россию, в тяжелейшей войне, выпавшей снова на ее долю. Из послевоенной печати и книг стал уже известен истинный масштаб и значение постановления правительства, по которому и были мы направлены в специальные подразделения войск НКВД в июле 1941 г. Этим постановлением предусматривалась срочная и широкая организационная деятельность по созданию дополнительно к фронтам воюющей армии, сильной и повсеместной народной обороны, помогающей армии и действующей согласованно с ней. В подразделения этой обороны входили уже действующие в оккупированных районах и вновь создаваемые партизанские отряды и подпольные группы, а также организуемые отряды особого назначения, укомплектованные, в основном, спортсменами. Партизанское движение этим постановлением укреплялось и расширялось, оно получало, кроме местного - советских и партийных органов, находящихся в подполье, единое центральное руководство. Возглавил это центральное руководство член ЦК ВКП/б П. Пономаренко. Укреплялись также связи с подпольными райкомами партии и местными советами в оккупированных районах. Действие этого постановления распространялось на всю территорию военных действий, но ближайшей и очень важной задачей его и всех создаваемых подразделений являлось срочное укрепление обороны Москвы и защита ее от стремительно надвигающейся угрозы. Всеми этими мерами: народным ополчением, партизанским движением, отрядами особого назначения, действиями подпольщиков объединялось всеобщее патриотическое стремление населения к защите отечества. Создавался «народный фронт» (как бы «третий фронт» в дополнение к первому - нашей воюющей армии и «второму фронту» - военной и материальной помощи союзников по антигитлеровской коалиции).

Мои новые товарищи. Романтика и реальность разведслужбы. И так, я должна была по определенному номеру телефона узнать о моих дальнейших действиях. Прошло немало дней, когда мне, наконец, назначили встречу, и я уже с этого времени включилась в «романтику» разведслужбы. Я должна была в определенное время в условленном месте встретиться с человеком, который узнает меня по описанию (рост, одежда). Когда я оказалась на месте, ко мне подошел сравнительно молодой человек в спортивном костюме, обменявшись приветствием, он подвел меня к мотоциклу и, усадив в коляску, отвез в служебное помещение на одной из московских улиц. Там нас встретили двое офицеров в форме НКВД. В общей беседе меня кратко ознакомили с дальнейшими действиями. После нескольких дней занятий, главным образом, упражнений по стрельбе преимущественно из личного оружия, а также некоторых других предметов, (например, подрывное дело и т.п.), получив у инструкторов приличные оценки, я снова была в служебном кабинете, но у другого лица. Теперь со мной занимался очень симпатичный, и приветливый молодой, интеллигентный человек в гражданской одежде (он назвался по фамилии - «П»), который оформил меня в подпольную группу. Я сдала на хранение паспорт и комсомольский билет и подписала необходимые документы. С этим сотрудником соответствующего Управления НКВД я должна была в дальнейшем встречаться, как связная нашей подпольной группы с представителем Центрального руководства. Под его же руководством я приобщалась теперь к начальным основам разведработы и конспирации (мои представления об этом ограничивались известным паролем: «У Вас продается славянский шкаф» и опознанием с помощью условного номера газеты в руках при конспиративной встрече с незнакомым лицом). Мой наставник знакомил меня с некоторыми необходимыми предосторожностями при контактах с новыми людьми, особенностями одежды, поведения, речи на разведывательной и конспиративной работе и др. Я получила «подпольную кличку», «легенду» и т.д., и новые документы. По началу все это увлекло меня, я попала в другой незнакомый, романтический мир, а жизнь реальная как - бы отодвинулась. Но очень скоро эта реальность, (для которой и служила вся романтика), напомнила о себе. Моего наставника "П" перевели на другую работу и (как я узнала позже) он с нее уже никогда не вернулся... Теперь, как связной группы, я должна была встречаться с другим представителем Центра, сотрудником того - же Управления НКВД, а дальнейшая моя подготовка возлагалась на моих непосредственных руководителей в группе, с которыми я вскоре и познакомилась. Наша группа состояла из опытных разведчиков-коммунистов старшего возраста, уже бывавших на подпольной работе и молодых девушек- комсомолок, таких - же, как я (мужчин мобилизационного возраста нельзя было использовать на такой работе). Все были добровольцами. Возглавлял группу коммунист-подпольщик в прошлом член большевистской фракции дореволюционной государственной думы Николай Андреевич Ж., а моим непосредственным руководителем был коммунист, имеющий опыт разведывательной работы уже в первые годы Советской власти на Дальнем Востоке Дмитрий Иванович А-Я. Новичком, кроме меня, была очень славная, серьезная студентка ИФЛИ Аня Л.Она мне сразу очень понравилась культурой и спокойствием своего поведения и я старалась брать с нее в этом пример. Нас с ней потом связывало постоянное доверие и уважительная симпатия (она на фотографии, подаренной ею мне при нашей демобилизации (фото: к разделу «Мы получаем назначения»).

Главной задачей нашей группы была разведывательная работа на ближних подступах к Москве, направленная непосредственно на цели обороны столицы. В зависимости от обстановки, мы выполняли и задания другого характера, но также служившие главной цели-защите Москвы. Полученную развединформацию, а также ответы на затребованные Центральным руководством сведения, мы передавали через меня, связного, или, если требовалось, по другим каналам через руководителя группы, используя ее также и в своей последующей работе. Для большего успеха и безопасности нашей деятельности, необходимо было установить нормальные контакты с местным населением, окружающим наши конспиративные квартиры, изучить людей, еще оставшихся в районе нашей работы, выявить тех, кто при необходимости, может нам помогать и на кого полагаться не следует. Эта работа требовала времени, должна была начаться сразу и вестись постоянно. Мы все устроились на подходящую работу в еще девствующих небольших предприятиях - мужчины сторожами или вахтерами, а девушки телефонистками на небольшие коммутаторы предприятий и т.п. Так у нас завязались знакомства и по месту жительства и по месту работы.

Октябрь в Москве. Осадное положение.
Немецкие танки близко. «Исход». Обстановка тем временем становилась все более напряженной. Немецкие войска продолжали рваться к Москве. Вражеская авиация совершала частые ожесточенные налеты на столицу. Самолеты пролетали над нами со своим смертоносным грузом, иногда сбрасывая над нами зажигательные бомбы, которые мы тушили. Фугасы они доставляли в столицу. Население жило настороженно, с питанием становилось все труднее. Ходило много различных слухов о задержании вражеских лазутчиков, о том, что Москва окружена со всех сторон, а правительство выехало и Москву будут сдавать (фото: октябрь 1941г.). В Москву, на связь я ездила регулярно, но не часто. Там еще оставалось много предприятий, необходимых для жизни и обороны города, питание было уже очень скудное, (люди говорили, что Москва делится с Ленинградом, которому еще хуже). Наша группа получала и выполняла все новые различные задания, в том числе такие, которые были связаны с непосредственной опасностью вторжения врага в зону наших действий. Мы готовили тайники с оружием, с взрывчаткой, которые могли быть, при необходимости, использованы уже другими специальными боевыми подразделениями. Много таких подразделений, как я узнала позже, было готово к действию и в самой Москве, где и руководство важных предприятий было подготовлено к необходимым мерам по сигналу о наступившей опасности. Москва, как и подступы к ней, напоминала грозное орудие, уже заряженное к бою и только ожидающее последней команды.

В этот период в нашей группе были и успехи и потери - один из наших товарищей был отозван и переправлен в Москву, т.к. у него после выполнения задания в условиях постоянного напряжения возобновился старый туберкулезный процесс. Известия с фронтов были неутешительными. Враг стремился выполнить свои планы. Фашистские самолеты сбрасывали листовки в местах скопления людей, призывали сдаваться приближающимся немецким войскам без сопротивления, сотрудничать с ними. Они писали - «Сталин и его ... банда комиссаров укрылись в своих дворцах... (Это было следствием все той - же уверенности, фашистов, что население не поддержит своего коммунистического правительства в войне, которую питало фашистское руководство при нападении на СССР).

В половине октября положение уже становилось угрожающим... Немецкие танки на некоторых направлениях появлялись недалеко от Москвы...
Москву покидали те, кто не смог встать на ее защиту, но не хотел остаться с риском попасть под власть оккупантов, которую уже испытывали жители территорий занятых врагом. Транспорта для эвакуации уже не было, (все намеченное к эвакуации уже было ранее отправлено в безопасные районы и оттуда шла на фронт, в том числе и продукция московских заводов). Теперь из Москвы уходили пешком, увозя на тележках и тачках, или унося в рюкзаках, свое скудное имущество. Шли по дорогам, где не было непосредственной угрозы встречи с немецкими войсками. Горько было смотреть на этот печальный исход со стороны, но еще горше было этим людям уходить одиноко в неизвестность. Но не удержали их здесь немецкие листовки. ...Фашистские войска продвигались к Москве, неистово усиливая свой натиск. Москва изготовилась к смертельной схватке, учитывая возможность их прорыва. Необходима была выдержка и непреклонная воля, когда было известно из военных сообщений и о планах фашистского командования овладеть Москвой до наступления зимы и о том, что наши войска большими подразделениями попадали в окружение и линия фронта иногда ослаблялась. Не одно сердце дрогнуло и не всем хватило воли к терпеливому сопротивлению, у некоторых пошатнулась вера в возможность отстоять Москву.

В дни 15-17-го октября (именно тогда уходили из Москвы упомянутые отдельные жители) некоторые руководители московских предприятий, не получив команды, покидали их по своему усмотрению, оставляя на произвол судьбы вверенные им коллективы работающих, иногда даже прихватив причитающуюся им зарплату и служебный транспорт. Это сразу становилось известным населению. Эти случаи пресекались, но они, сами по себе, показывали, насколько остра и опасна была обстановка в Москве.

Парад на Красной площади. И в это трудное для страны время - и для фронта ее и для тыла - как символ ее непобедимости и жизни прозвучали сообщения о военном параде на Красной площади Москвы 7-го ноября 1941 г. и торжественном собрании трудящихся города 6-го, в честь 24-ой годовщины Великой социалистической Октябрьской Революции! И на собрании, и на параде присутствовало правительство во главе с И. Сталиным. Он в своем обращении к трудящимся сказал об обстановке в стране и еще раз призвал к помощи Красной армии. Он дал глубокий анализ состояния и ресурсов воюющих армий и перспектив хода войны, показав еще неисчерпанные возможности нашей страны и ее перспективы на победу, что подробно описано в военной литературе. Отметив, что пока у противника больше самолетов и танков, он выразил уверенность, что упорный труд народа восполнит этот недостаток, а справедливые освободительные цели нашей войны сделают нашу победу неизбежной. «Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!» На военном параде И.Сталин обычно не выступал, но этот парад имел чрезвычайное значение для страны. По словам очевидцев это и был парад особенный. Он был проведен почти без обычной подготовки. Под падающим снегом одна за другой проходили строгие колонны регулярных войск, партизанские отряды, народное ополчение, прошла конница, военная техника, танки с большим трудом взбирались на подмерзший подъем Красной площади и поэтому шли на большой скорости (фото: Парад 7 ноября 1941). Суровые лица участников парада, строгая торжественная музыка оркестра, четкость и сосредоточенность действий всех колонн, проникновенные и зовущие вперед слова приветственной речи И.Сталина. Все это звало на борьбу, поднимало на подвиг. Проходившие парадом войска прямо с Красной площади уходили на фронт...

Эти смелые мероприятия проходили при постоянной угрозе авиационных налетов противника. Торжественное собрание состоялось в вестибюле станции метро «Маяковская», прекрасно убранном цветами и знаменами, а в день парада погода была «не летная» хотя и были подготовлены самолеты на случай возможного нападения, (последний и сильный налет немецкой авиации был 5-го ноября).

И торжественное собрание, и парад имели огромное влияние на настроение и мысли защитников Москвы и населения страны в целом. Все увидели, что армия живет и действует, она сильна и спокойна, правительство здесь с народом, оно никуда «не укрылось», как пытались уверить враги и их прислужники... А еще 20-го октября 1941г. постановлением Государственного Комитета Обороны в Москве было объявлено осадное положение!

Осенью 1941 г. немцам не удалось взять Москву. Красная армия сумела мобилизовать все возможное, чтобы изменить обстановку на фронтах в это роковое время. Многие дееспособные части сумели разорвать кольцо окружения и восстановить прочность линии фронта. Полководцы изыскали дополнительные резервы для усиления обороны на угрожаемых участках и враг, находившийся так близко к цели, не в силах был ее достигнуть, но еще нельзя было облегченно вздохнуть - он находился у порога столицы... Мир замер в ожидании развязки... Москва жила по законам осажденного города, Мы продолжали свою работу, учитывая особенности режима осады. В эти дни над страной звучала гневная и торжественная песня Б.Александрова и В.Лебедева-Кумача – «Вставай страна огромная! Вставай на смертный бой!». И на защиту родины встала вся страна! В бои за Москву вступали новые части. Тогда говорили – «Сибиряки идут!». Сам вид этих полков вызывал возвышенное волнение, замирали сердца... Хорошо вооруженные, одетые в добротные белые полушубки, уверенные и суровые с этой песней они строгим строем, минуя Москву, уходили на боевые позиции. Не смотря на трудности осадного положения уже предчувствовалась перемена положения на фронтах. Командование сосредотачивало силы для отражения готовящегося противником нового наступления на Москву. За Москву теперь сражались воины практически всех национальностей Советского Союза.

Противник предпринял второе наступление уже в половине ноября. Этот второй натиск врага на Москву наши войска встретили пополненные подготовленным резервом. Отбивая эти наступательные порывы уже выдыхающихся фашистских войсковых группировок наши войска, тем временем, скрытно готовили силы для организации контрнаступления и, закалившись в суровых условиях битвы, получив подкрепление в технических средствах, они, целым рядом контрударов, в начале декабря вынудили немецкие группировки перейти к обороне.

Московское чудо. А 5-7-го декабря нашими наступающими войсками были полностью разбиты ударные немецкие группировки и освобождены Московская область и ряд районов прилегающих областей. Этим наступлением была ликвидирована тяготеющая над страной прямая опасность захвата столицы. Фашистские войска под ударами наших частей отступали от Москвы. Народ ликовал! Нельзя описать чувства, охватившие население Москвы и всей страны. Победу наших войск и сокрушительное поражение захватчиков только что угрожавших городу люди, особенно в Москве, оценивали как «ЧУДО» и передавали это из уст в уста. В московских церквах служили благодарственные молебны, верующие православные молились... И действительно изменение положения Москвы выглядело чудесным. И сотворили это чудо сами люди - наша самоотверженная и закалившаяся в жестоких боях армия, ее выросшие за время отступлений и побед замечательные полководцы и весь советский народ, в едином порыве поднявшийся на защиту отечества и столицы. Победа под Москвой явилась предвестником общей победы страны над войсками гитлеровской Германии. Но для этого пришлось пережить еще годы тяжелых испытаний. Это была вообще первая большая победа над войсками нацистов за время всех их войн. Не удивительно, что так и встретили ее во всем мире. Советскому руководству прислали свои поздравления зарубежные деятели антигитлеровской коалиции и других стран, о чем сообщалось населению. Так английский премьер- министр У. Черчиль писал И.Сталину 16-го декабря 1941 г. - «Невозможно описать то чувство облегчения, с которым я каждый день узнаю о Ваших замечательных победах... Я никогда не чувствовал себя столь уверенным в исходе войны». Аналогичные отзывы содержались в поздравлениях и выступлениях и деятелей других стран: президента США Ф.Рузвельта, политического деятеля Франции Де Голля. Все эти отклики отражали мысли и настроения не только правительств, но и всех патриотов стран, сражающихся против фашизма. Победа под Москвой показала, что народ, поднявшийся на защиту страны, может стать непреодолимой силой даже для казавшегося непобедимым врага. Но опасность еще не миновала. Москва еще находилась на осадном положении. Жестокий враг еще представлял реальную угрозу.

Все специальные подразделения, созданные для защиты города, оставались на своих местах, в том числе и наша группа. Вся созданная система обороны Москвы оставалась в полной готовности на своих местах и весну 1942 г. мы встретили еще на осадном положении.

В этом году была очень ранняя пасха, этот один из самых чтимых праздников православных христиан, выпал на 4-е апреля. К общему ликованию верующих, на пасхальную ночь были отменены предписанные осадным положением ограничения по передвижению в городе в ночное время. Неожиданно для многих все желающие могли посетить пасхальные богослужениях в храмах, практически, во всякое время. Желающих оказалось очень много, все действующие церкви были заполнены целиком. Среди довольного, умиротворенного населения молящихся были и «скептики», которые объясняли решение правительства «нажимом» на него союзников. Как бы то ни было, но это празднование подействовало на настроение населения благотворно. В церковных службах, наряду с пасхальными молитвами, было вновь уделено внимание и благодарственным за победу нашего воинства, и поминальным за воинов, погибших в боях. В разговорах населения вновь упоминалась чудесная сила, даровавшая нашим воинам победу в борьбе за правое дело-защиту своего дома, своей земли. Наши войска, тем временем, с ожесточенными боями продвигались все дальше, преодолевая сопротивление противника и освобождая города и селения от немецких войск. Нам уже казалось, что необходимость в нашей работе отпала, но руководство имело другую точку зрения. Нас убеждали, что хорошо организованное дело не надо разрушать до времени, чтобы не начинать его заново, если еще понадобится.

Демобилизовали нас только в начале декабря 1942 г., когда по самым строгим прогнозам немцы уже не могли вновь напасть на Москву. Нас поблагодарили за оперативную работу через руководителя группы. Он передал нам оценку руководства, которое считает, что группа своевременно и точно выполняла все задания, наши разведданные помогали быстро корректировать имеющиеся сведения и вносить необходимые изменения. Мы распрощались, и все постепенно и незаметно покинули свои конспиративные квартиры, чтобы вступить уже в мирную жизнь. Но предварительно с каждым из нас еще побеседовало и наше высокое начальство, которое, кроме благодарности за работу, выясняло наши дальнейшие намерения и возможное желание принять участие в других подобных конспиративных заданиях. В частности некоторые члены нашей подпольной группы были переведены на другие участки и, по-видимому, в том же качестве, другие полностью освободились, например, руководитель группы (по возрасту). С ним я, в последствии, виделась уже в его подмосковном прекрасном «розовом» саду, где он выглядел уже совсем «мирным» дедушкой. Аня Л. решила, как и я, продолжить свое образование, прерванное войной, но у нее еще были колебания - не стать - ли профессиональным разведчиком (возможно, она это и осуществила, т.к. мы с ней больше не встретились). Меня - же до мая еще продержали в резерве, пока решалось, понадобиться или нет аналогичная деятельность на Курской дуге. Но наше военное руководство, видимо, было уже уверено в победе наших войск, и широкой организации подполья там возможно не проводилось. Я вернулась в аспирантуру, только не в наш НИИ, который еще не возвратился из эвакуации, а в учебный свой институт (им. Губкина), приехавший раньше. При демобилизации нам вернули находившиеся на хранении личные документы. В 1944 г. нас всех вызвали в НКВД для вручения награды, (но приходили мы порознь) «за участие в героической обороне Москвы», нас наградили только что впущенной медалью «За оборону Москвы». В этом же году умер от болезни сердца наш соратник Дмитрий Иванович А-Я., а немного позже, наш бывший руководитель Николай Андреевич Ж.

Оказавшись на «легальном» положении, я, уже просто, как гражданин СССР, следила за ходом военных действий и продвижением наших войск. Фронт далеко отодвинулся от Москвы. Было еще много горя, жертв, но было ясно - мы побеждаем... Далеко позади остались дни осады и защиты Москвы, но со все не ослабевающим вниманием и, как - бы с соучастием, переживала я сообщения военных сводок, перечисляющих названия освобожденных городов, областей, республик СССР, а затем и Европейских стран и перед моим внутренним взором вставали все еще сражающиеся и нередко гибнущие бойцы, и офицеры нашей Армии, бородатые угрюмые партизаны и незаметные подпольщики этих городов, областей, республик и стран выполняющие зов своего сердца, ставший долгом...

Победа!
И вот, наконец, долгожданная, выстраданная армией и народом Победа в этой чудовищной невиданной войне. Вместе со всеми я ликовала в Москве. Мы все вышли на улицы родного города, На Красной площади под грохот орудий салютующих победе, свет прожекторов, освещающих портреты вождей, плавно колышущиеся в небе, люди смеются, обнимаются, смеются и плачут... Здесь - же вместе со всеми ликуют и плачут и те, у кого близкие погибли в боях, не дожили до этого дня, защищая живущих... «День Победы! Это праздник со слезами на глазах!»... Радовались всему счастливому, и оплакивали все смерти несчастья, пожары, сиротство детей... Страна вступила в мирную жизнь.

То единство народа, которое выковалось в годы общего горя и борьбы, осталось и теперь огромной движущей силой. Все слои населения в новом едином душевном порыве включились в едином строю в восстановление погубленного и порушенного врагом. В короткое время, не смотря на карточную систему, конфискационную денежную реформу, недостаток продовольствия и товаров, были восстановлены и промышленность, и сельское хозяйство. Люди работали, учились, растли детей, ездили на отдых, занимались спортом, создавали новые отрасли промышленности и страна вышла на ведущие места в мире, а в некоторых областях в самые передовые. И все это сделал наш простой, терпеливый работящий, незлобивый, талантливый народ.
Слава ему! Слава его несгибаемому высокому духу, единению в опасности жертвенности в борьбе за отечество!

«До войны»
Гимнастика	Волейбольная команда

Крым 1935г	Лыжная команда 1936г

Учения с противогазами 1939г	Восхождение. Кавказ 1936г

«Мы получаем назначения»
Анна Соболева 1941г	Зоя Ивановна Р. 1944г

Зинаида Саблина 1941г

Анна П. 1943г	Дмитрий Иванович А-Я 1923г