Мелехин Виктор Михайлович
В августе1938 года от брюшного тифа умер мой отец. Тогда мы жили в городе Вязники Владимирской области. Мой старший брат Юрий,1924 года рождения, переехал жить к дяде, брату отца в г. Березники, где окончил механико-математический техникум и решил избрать военное поприще - поступил на 2-х годичное отделение дальнобойной артиллерии в г. Ирбите. Но началась война с немецкими фашистами и уже через полгода обучения он был направлен в действующую армию в звании младшего лейтенанта на должность командира взвода 45-ти мм орудий. Артиллеристы этих войск в боях шли впереди пехоты и несли большие потери. С фронта от него домой пришли несколько писем. В оном из них было описано, как спасла ему жизнь металлическая пряжка ремня, в которую попал и погнул ее осколок от взорвавшейся рядом мины. Описанные им фронтовые эпизоды показывали напряженность его боевой жизни. Вскоре мы получили извещение, что в апреле-мае 1943 г. наш Юрий пропал без вести. Мама не раз направляла запросы о месте гибели своего сына, в том числе и через возвратившегося с фронта соседа-героя Советского Союза В.В. Собашникова. Ответы поступали, но по ним нельзя было судить, где это произошло, даже на каком направлении военных действий. Так и осталась неизвестной его могила. Умер он в 19 лет...
В то время, в апреле 1943 г. я закончил курсы трактористов при Вязниковской
МТС Владимирской области, совмещая при этом учебу в 7-ои классе и работу слесарем
на фабрике «Свободный пролетарий» (с февраля 1942 г.). По окончании курсов,
(в мае1943 г.) был направлен в тракторную бригаду в деревню Туриково, Денисовского
сельсовета, где, как только подсохла земля, включился в весновспашку прилегающих
полей. Одно из них граничило через лесопосадочную полосу с Гороховским районом,
а, следовательно, с Горьковской, ныне Нижегородской областью. Бригада состояла
из 14 человек. Нельзя сказать, что бригадир В.П. Сазонов очень обрадовался новому
пополнению, а когда выяснилось, что я еще плохо вижу в результате перенесенной
от недоедания куриной слепоты (400 г. хлеба на день!), он в сердцах плюнул и
сказал: «Присылают тут малолеток, да еще и слепых». Его понять бывало можно,
т.к. из-за близорукости я не мог сделать первый заезд борозды и это приходилось
делать ему по им же самим поставленным вешкам. А потом уже ничто не мешало мне
пахать от «темна и до темна», т.к. время работы берегли и бригадир распорядился,
чтобы учетчица приносила нам еду прямо в поле. В то время, пока я обедал, трактор
продолжал пахать, т.к. за руль садилась учетчица и трактор не терял ни минуты
(а рулевое управление было отрегулировано настолько точно, что для поворота
трактора в конце гона было достаточно легкого усилия. Часто, практически каждые
сутки, ночевать приходилось под трактором, подстелив соломки или еще чего-либо
подходящего, что было под рукой, чтобы при первой видимости начинать пахать.
Проспать было невозможно, т.к. хотя коллектор двигателя разогревался до темно-красного
цвета (от него можно было прикуривать), чугунная станина трактора довольно быстро
из обогревающей становилась охлаждающей, а это пробуждало, взбадривало, заставляло
подниматься с земли и приниматься за работу. Такой интенсивный цикл работы позволял
получать и соответствующий результат. Однажды в дер. Денисово за день работы
было вспахано даже 13,6 га при суточной норме для нашего колесного трактора
СХТЗ в 4,2 га, т.е. более 300 процентов. Трактора у нас были Сталинградского
и Харьковского тракторных заводов выпуска 1935 года и имели солидный износ деталей,
главным образом, двигателей и заднего моста, поэтому часто нуждались в ремонте
и замене деталей с последующей регулировкой. Наша тракторная бригада переехала
в деревню Васенино и этот переезд по времени совпал с тем периодом Сталинградской
битвы, когда прекратилось поступление к нам Бакинского керосина. Наш бригадир
решил использовать этот вынужденный перерыв в работе тракторов для их ремонта.
На моем тракторе пришлось делать перетяжку некоторых подшипников, проверять
притирку клапанов менять венец большой шестерни заднего моста. Сама перетяжка
шатунных подшипников операция достаточно длительная и требует определенной сноровки
и смекалки и все это время по стенкам картера на тебя стекает и капает теплый
автол. При съеме головки блока (для притирки клапанов) не обошлось без «казусов»
- часть шпилек оказалась с сорванной резьбой и не желала ввинчиваться в блок
двигателя. Пришлось «схитрить» (запасных не было): на нижнюю часть резьбы намотать
1-2 оборота медной жилки из провода. Но самой «тяжелой» оказалась замена венца
большой шестерни заднего моста трактора. Венец, снятый с шестерни, представлял
собой тороид (кольцо) диаметром около полуметра и весом более пуда. И с ним
надо было ехать в МТС за 25 км., обменять там и привезти в бригаду. В МТС удалось
венец доставить прошагав с ним 13 км до шоссе Москва-Горький, а потом - на попутной
машине. В МТС я попал при весьма популярном тогда шуточном розыгрыше другого
молодого тракториста. Его прислали из соседней бригады к главному механику МТС
Максиму Михайловичу для получения «компрессии». М.М, «на полном серьезе», спросил
новичка в присутствии коллектива ремонтников: «компрессии я тебе дам, но куда»?
- «Да бригадир сказал, что можно в ведро». Главный механик в ответ на это под
общий смех вымолвил: «Ребята, насыпьте ему компрессии в ведро, да пополнее»!
И, повернувшись в мою сторону, спросил: «И ты за венцом прибыл с ведром»? И
на мой ответ, что венец- кольцо такого диаметра, что его легче докатить, как
обруч, до бригады, чем затолкнуть его в ведро. Мне показалось, что из уст Максима
Михайловича прозвучала фраза типа: « Бывает, что мал золотник, да дорог»...
И, хотя шуточный настрой продолжался М.М., посмотрел в мою сторону как-то более
внимательно. Последствия этого внимания я ощутил уже несколько позже, когда
фашисты подошли к Сталинграду, поставки керосина прекратились и трактористов
после и во время ремонта стали отправлять на лесоповал. Двое из нашей бригады,
в том числе и я, были направлены в распоряжение Вязниковской МТС для дальнейшего
использования на лесоповале. Однако на лесоповал я не попал. Максим Михайлович,
увидев меня, как - то посуровел и спросил: « А, это ты ко мне приезжал за венцом
без ведра»? Мне показалось, что эти слова согрели меня теплее, чем крепкие объятья...
Вместо того чтобы отправить меня на лесоповал, Максим Михайлович предложил мне
переделать питание трактора СХТЗ с керосинового на газогенераторное, на «чурку».
И добавил, учитывая меньшую тягу переделанного трактора - « и застрянешь ты,
если не пашне, то на молотьбе, но на деревенских харчах».
«У меня по плану за неделю надо переделать «на чурку» два трактора, но давай
начнем хоть один. А перед тем как рассказать о том, как эта переделка была выполнена
и что в результате получилось, я должен не надолго вернуться ко времени моей
работы еще на фабрике «Свободный пролетарий».
Тогда мне было еще 13 лет, и я представлял собой небольшого худенького отрока,
шустрого, сообразительного и покладистого. Эти мои качества, особенно малые
габариты, часто останавливали на себе внимание различного начальства, когда
надо было выполнить какую-то тонкую работу, недоступную для размеров взрослого
человека. Поэтому за мою недолгую по времени деятельность мне довелось участвовать
в нескольким подобных операциях, как на фабрике, так и вне ее. К таким работам
относится переделка топливной системы с березы на торф (сама фабрика во время
войны работала на различные потребности армии - выпускала то плащ-палатки: то
рюкзаки, то чехлы для орудий и танков). Участвовал я и в строительстве двухколейной железной дороги (узкоколейки)
на торфоболоте, когда надо было на
одном имеющемся станке просверлить множество отверстий, расширяя их сверлом
с диаметром 12 мм до диаметра 20 мм (размер устанавливаемого костыля). При этом
мы вдвоем с напарником (а потом я один) крутили ручное колесо привода станка.
Конечно, при такой работе не хватало ни хлебного пайка, ни получаемого питания.
Пришлось мне и трижды участвовать в передислокации торфодобывающего агрегата
вдоль карьера на расстояние примерно 4 км (стоя по колено в воде). Упомяну еще
две наиболее ответственные операции, в которых в те же годы мне пришлось принять
участие. На торфоболоте мы переместили локомобиль, вытащили его, установили
на твердь земную, но оказалось, что он не может работать на полную мощность
из-за прогара двух крайних колосников. Именно мене, как самому щуплому поручили
заменить эти колосники, т.к. только я в теплозащитной одежде мог пролезть в
топку вперед ногами. По окончании замены меня вытянули из топки под звуки песни
«Раскинулось море широко»- т.к. я сильно ослабел от жары и усталости. В этой популярной тогда песне Л.Утесова
были слова: «к ногам привязали ему колосник», которые и вызвали ассоциацию с
происходящим, а в топке, где я работал, обстановка не была постоянной и требовала
дополнительных усилий с моей стороны. Оказалось, что колосники не только прогорели, но еще и пригорели
к поду и для их удаления потребовалось применить и лом и зубило. Пространство
в топке для работы ломом оказалось слишком ограниченным и мне самому пришлось
посторониться в ту часть топки, которая примыкала к трубам, а они остыли меньше,
чем колосники. Их более горячее дыхание чувствительно доходило до моих костей,
даже через ватнушку. Новые колосники так же не ложились в ложе от старых, и потребовалось очищать его зубилом от
окалины. Вдыхание горячего воздуха при таком рабочем положении тела с прижиманием
его к нагретым стенкам и привело к тому, что по окончании этой работы мне показалось,
что к каждой ноге мне привязали по колоснику. Еще более тяжелую нагрузку мне
пришлось выдержать, побывав в котле, когда опять-таки из-за моих малых габаритов
мне было поручено отбить зубилом двухсантиметровую накипь. Диаметр отверстия,
в которое я пролез в теплозащитной одежде был меньше, чем дверца топки и из
котла меня извлекли уже без знакомой песни, так я устал. Вспоминается мне еще
один случай из событий того времени, когда мне удалось выполнить задание, казалось
бы невозможное. Я должен был обработать на строгальном станке бронзовые заготовки
подшипников паровоза узкоколейки. Имелась только одна эта пара заготовок. Ростом
я был тогда ниже строгального станка. Но я не имел права на ошибку. Я эту работу
выполнил, и паровоз работал еще несколько лет. Учитывая этот имевшийся у меня
опыт самых разнообразных работ, отсутствие в ближайшее время керосина, (а также
и отсутствие у меня даже иждивенческой хлебной карточки), я согласился на переделку
топливной системы трактора СХТЗ с керосиновой на газогенераторную. Часть узлов
этой системы была уже готова, (бункер, охладитель, газоочиститель), остальное
пришлось выполнять самим (отрезать и сгибать соединительные 4-х дюймовые трубы
газопровода, все слесарные, сварочные и монтажные работы). При этом не обошлось
без происшествий - при изготовлении газоочистителя из бочки, она при первой
попытке проведения сварки загудела, отскочила на несколько метров - оказалось,
что произошел взрыв из-за оставшегося в ней небольшого количества керосина.
К счастью, при этом никто не пострадал. А после проведения уже всех монтажных
работ нас ждал еще один сюрприз- двигатель не «хотел» переходить с керосинового
питания на газ - он глох! Оказалось, что это мы, просто забыли вынуть из газоотводной
трубы после ее гнутья один из 2-х кляпов. На радостях, что мы все-таки все сделали,
мы трижды объехали на своем тракторе с новой системой питания всю территорию
МТС. Эти, а также другие не описанные здесь трудности, не позволили нам уложиться
с переделкой в недельный срок, но в две недели мы все-таки это сделать успели
и часа в три пополудни мы выехали в бригаду. Для сопровождения Максим Михайлович
выделил мне 2-х помощников- допризывников, у одного из них был велосипед. Не
смотря на то, что для увеличения компрессии, а, следовательно, и мощности двигателя,
его поршни были надставлены на 20 мм дюралевыми дисками, скорость движения этого
сооружения была примерно втрое ниже, в связи с меньшей тягой (да и большим собственным
весом). Поэтому к исходу дня нам удалось проехать только половину пути- 12 км,
и нам пришлось заночевать в кювете шоссе Москва-Горький. Мы остановились у поленицы
дров, из которой мои помощники развели костер. Утром после ночлега мы констатировали,
что наш бензиновый бачок пуст (бензин применялся при запуске двигателя трактора
перед переводом его на газогенераторное питание). В инструкцию по порядку операций
запуска нашего трактора мы внесли рационализацию - исключили глушение двигателя,
а переводили его на бензиновое питание. При этом экономилось и время, и бензин,
но все же бензин мы израсходовали, поэтому мы командировали нашего велосипедиста
в МТС. К нашему удивлению он возвратился с пустой посудой и устным напутствием:
« Вы теперь бригадные». Его поездка в бригаду была более результативной - он
привез четверть (3 л.) бензина и каравай хлеба диаметров в 30 см, но совершенно
не соленого. Мы съели его, запивая водой, для чего пошли к колодцу в середину
деревни. Там женщины приветствовали нас и посмеялись: «У, черти чумазые, вы
нам всю бадью перемажете!» Вторая половина нашего пути пролегала по обычному
ландшафту тех мест- с горы, в гору и без особых приключений, если не считать,
то при транспортировке через деревни за нами бежала толпа ребятишек, которые
скандировали: «Глянь! Самовар едет», в связи с замедленным ходом и «пухлыми»
габаритами «чурочного» трактора. Так потихоньку с горы в гору мы через деревни
Реутово, Коровино, прибыли в деревню Колесниково, в бригаду. Бригадир нас встретил
очень радушно - какое- никакое, а тягло прибыло. И с утра запряг его в 4-х корпусной
лущильник по 30 см. захвата каждый - и я поехал "двоить пары. «Гон был
невелик, но, вернувшись, я бригадира не увидел. Он сообразил, что «чурка» на
пашне слаба и пошел регулировать молотилку БДО-34 . И отрегулировал он ее так,
что потом в намолоченное зерно не попадало ни пушинки шелухи. Вот так, благодаря
новым качествам работы трактора на новом топливе, я перешел из борозды на молотьбу.
Была создана отдельная бригада: тракторист - я, машинист- демобилизованный солдат
раненый в ногу и весовщица- учетчица. И мы объехали практически большую часть
деревень Денисовского сельсовета-деревни Денисово, Новишки, Колесниково, обмолотив
там хлеба. Когда наша бригада вела молотьбу в деревне Новишки, было начало сезона
и туда приехали директор МТС и замполит. Они сообщили нам радостную весть, что
наша «чурочная» бригада значительно превзошла по результатам соседние сельсоветы
- там было намолочено по 5-6 тон зерна, а у нас 165тон! Следует отметить, что
еще раньше, когда мы обмолачивали рожь в деревне Денисово, колхозники увидели
очень высокую чистоту зерна, в связи с чем отпала необходимость в ручном отвеивании
зерна на ветру под ригой с помощью лопаты. Кстати и то зерно, которое было там
несколько ранее намолочено на молотилке с конным приводом, мы пропустили через
веялку нашей молотилки и избавили колхозниц от ручного отвеивания. По-видимому,
благодаря сказанному нашу бригаду с удовольствием встречали во всех деревнях,
куда нас направлял бригадир С.А. Ликанов. Надо сказать, что условия работы на
тракторе с газогенераторным питанием отличались от условий на его собратьях,
работавших на керосине. В связи с тем, что до запуска двигателя необходимо было
растопить бункер газогенератора и довести газ до необходимого рабочего качества,
(а на это уходило 1,5-2 часа) приходилось вставать с первым рассветом, до пастухов,
а иногда еще отсоединять трактор от молотилки для того, чтобы развернуть его
футорками к ветру для естественного поддува. При удачных обстоятельствах время
подготовки сокращалось до получаса. Но, тем не менее, вставать всегда приходилось
до пастухов, а колхозницы, управившись с коровами, довольно быстро собирались
на току, и начинался обмолот.
Относительно опасным был обмолот гороха, т.к. из барабана в сторону трактора
пулей вылетали отдельные горошины и чем суше были они, тем чувствительней ощущались
их удары на лице. И при молотьбе не обходилось без курьезов. Дело в том, что
в связи с повышенной степенью сжатия, заводить двигатель было тяжелее. Поэтому, на первых порах к
рукоятке привязывали веревку в 1-2 м., которую брали в натяг 2-3 колхозницы.
Вся операция выглядела так. Я ставил коленвал на ход. При этом рукоятка находилась
ниже горизонтального положения, я начинал крутить рукоятку по часовой стрелке
и при выходе ее выше горизонта женщины - помощницы дергали привязанную веревку,
но иногда искра поджигала горючую смесь, когда поршень еще не дошел до верхней
мертвой точки 36 градусов, рывком уходил в обратную сторону, а держатели веревки
дружно летели на ремень молотилки. Это было своеобразным развлечением, Хотя
как потом стало известно, по этой причине было зафиксировано два перелома руки
у "заводил" керосиновых тракторов. Впрочем, это было только на первом
этапе т.к. вскоре мне удавалось крутить эту удлиненную заводную ручку «вкруговую».
Справедливости ради следует заметить, что на заключительном этапе уборки, уже
под хмурым осенним небом при туманах и дождях сентября- октября, когда мы заканчивали
обмолот в деревне Колесниково, повышенная влажность воздуха и снопов ржи внесла
свои коррективы. При прежней высокой чистоте зерна из веялки - часть его все-таки
оставалась в мякине, которую по решению правления колхоза (председатель М.Н.
Шмелев) делили на трудодни.
Так закончился мой первый рабочий сезон на новом тракторе. Прошло время. Фашистские войска так и не оправились от сокрушительного поражения под Сталинградом, но война еще продолжалась. Много было еще крупных, кровопролитных сражений. И вот, наконец, долгожданная Победа! Красная армия разгромила гитлеровские войска, до этого покорившие полмира и они безоговорочно капитулировали в Берлине. Моя жизнь, как и других советских людей изменилась. Я закончил среднее образование, институт, получил специальность химика и занялся наукой. Мне уже не приходилось пахать землю и молотить снопы, вставать до рассвета...
Окончание войны я встретил учеником 9-го класса средней школы и в 1946 г. поступил в МХТИ им Менделеева на топливный факультет. Окончив его в 1951 г. Я, был оставлен в аспирантуре, а когда ухе защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата наук, был направлен на работу в НИИ ГСМ Минобороны, где в должности старшего научного сотрудника проработал до декабря 1960 г.
В этом институте среди других вопросов я занимался изучением процессов окисления, протекающих в углеводородных топливах и предотвращением недопустимых изменений, могущих произойти, в том числе, при высоких температурах в топливной системе современных высокоскоростных самолетов. С этой целью исследовались различные вещества, применяемые для замедления окисления в других продуктах, или те, в которых по их строению можно было предполагать такие свойства. Многие подобные вещества специально нами синтезировались, т.е. создавались из исходных компонентов. При этом было подобрано или синтезировано несколько сравнительно эффективных веществ. Но самым интересным результатом этой работы явилась установленная нами возможность управления процессом синтеза веществ с заданными свойствами, путем выбора для синтеза компонентов такого строения, которые, в конечном счете, дают продукт, действующий в том интервале температур, который и был задан. Правильность такого итога была подтверждена испытаниями топлив содержащих синтезированный нами продукт с заранее заданными свойствами. Такую работу следует относить к открытиям, так как до нашего исследования в специальной литературе различных стран подобные исследования и полученные нами вещества, не описывались, а упоминания о них появились уже много лет спустя. Но, к сожалению, работа наша не была своевременно продолжена по ряду причин, а я сменил тематику исследований.
В 1961 г. я перешел на должность начальника лаборатории НИИПластмасс Минхимпрома СССР, где участвовал в создании двух лабораторий, в декабре 1964 г. был назначен заместителем директора по научной работе вновь создаваемого научно-исследовательского проектно-технологического института при СНХ СССР. В октябре 1966 г. перешел на педагогическую работу – доцентом кафедры технологи переработки пластмасс Московского института тонкой химической технологии им. М.В. Ломоносова Министерства Высшего Образования СССР. В 1978-81г.г. работал преподавателем-консультантом заведующего кафедрой химии Военно-технического института в Республике Куба. С конца1989 г. я пенсионер.
Но и сейчас, через долгие годы моей городской жизни я с уважением и благодарностью вспоминаю тех сельских тружеников, с которыми свела меня судьба в суровые годы моей ранней юности, у кого учился я ответственному отношению к любому выполняемому делу, бережному отношению к земле и всему, что дает она людям. Помню их заботу обо мне и вместе с тем доверие ко мне, тогда еще не опытному и не искушенному подростку со стороны механика МТС Максима Михайловича, бригадиров, направлявших мою работу, благожелательность женщин-колхозниц, работавших со мной вместе. Эти и подобные им деревенские труженики в войну кормили всю страну и армию и промышленность. Наша страна и победила врага именно единством и самоотверженностью своего народа - от детей до стариков.
Слава ему, народу-победителю! Слава и вечная память тем, кто не дожил до Победы и уже сейчас не встречает с нами ее 60-ти летие!
|
|
